Переходя в своих исследованиях через грань четвертого столетия и рассматривая вещественные памятники христианского искусства V в., мы находим и здесь весьма заметные следы существования двоеперстия. Хотя и не так многочисленны эти памятники данного периода, но, тем не менее, достаточны для того, чтобы осветить занимающий нас вопрос в его историческом прошлом.На смену саркофагам, авориям и фрескам катакомбного периода, о которых уже говорилось нами при рассмотрении вещественных памятников первых четырех веков, пошли теперь памятники другого вида древлехристианского искусства, так называемые «диптихи». Диптихи — это складни, состоящие из двух дощечек, соединенных вместе, выделываемых обыкновенно или из слоновой кости, или из дерева и иногда из металла. Внутренние стороны их предназначались для тех или иных записей, а внешние — украшались различными рельефными изображениями, преимущественно религиозного характера. На внутренних сторонах, которые были покрыты тонким слоем воска или мастики, писали острым стилем, а если вместо воска наклеивался пергамент, то по нему писали так называемым «египетским» тростником. Из греко-римской древности диптихи перешли в христианское церковное употребление, где они стали служить для записи имен живых и умерших родственников христиан с целью поминовения. Отсюда, как полагают некоторые ученые, получили свое начало синодики, или поминания, так широко применяемые в настоящее время в церковной практике.

Немало этих древних диптихов сохранилось до нашего времени. По рельефным изображениям на их внешних сторонах можно судить о многих особенностях быта того времени и, в частности, о перстосложении для крестного знамения и благословения.

Часть Миланского диптиха. V век

Вот пред нами часть «миланскаго» диптиха V в., на котором изображено одно из событий евангельской истории — явление ангела женам-мироносицам при гробе воскресшего Христа. Пред нами гробница Спасителя, имеющая круглую форму, какие обыкновенно встречаются на памятниках первых веков христианства. Двери гробницы открыты в знак того, что Погребенный воскрес, несмотря на бдительность стражи и целость печатей. На пригробном камне явился вдруг светоносный ангел, при виде которого воины в страхе пали ниц. Справа видны жены-мироносицы, которые «воедину от суббот, аще сущи тьме» пришли на гроб «да помажут Тело Исуса». Но небесный вестник, подняв двоеперстно благословляющую десницу, возвестил им что Тот, Кого они ищут, «воста от мертвых». Сцена поразительно ясно передает момент события и вместе с тем чрезвычайно ярко подчеркивает десницу ангела, сложенную в двоеперстие. И так как на вещественных памятниках обычно изображалось то, что содержалось в данное время, то становится ясным само по себе, что и в V веке, как и в предшествующих четырех столетиях, для крестного знамения и благословения христиане употребляли двоеперстие.

Справедливость этого положения подтверждают и некоторые из ученых архипастырей господствующей церкви, хотя и стараются осветить вопрос несколько с иной точки зрения. В V столетии, как известно, появилось «монофизитство», с его учением об одном естестве в Исусе Христе. Желая выразить свои верования и в способе изображения на себе крестного знамения, монофизиты ограждались одним перстом, в противоположность православным, которые совершали на себе крестное знамение двоеперстно, что мы уже видели как в предшествовавших 4-х столетиях, так и в V в. на вещественных памятниках. Мнение это, как мы уже заметили, разделяют и ученые исследователи. Так, Филарет, архиепископ черниговский, в своей статье «Богослужение русской церкви домонгольского времени», в трактате о крестном знамении, говорит: «Монофизиты с тем большим рвением продолжали употреблять одноперстное знамение, что оно, как казалось им, подкрепляет мнение об едином естестве в Христе Исусе. Православные, желая исповедать не только устами, но и осязательным знаком два естества во Христе, стали знаменовать себя двумя перстами». В приведенной цитате лишь последняя фраза страдает неточностью: вместо слова «стали» нужно бы сказать, что православные «продолжали» знаменовать себя двумя перстами, а монофизиты, в противовес им, держались одноперстия, соединяя с ним, как мы уже сказали, свое мудрование; тем более еще и потому, что одноперстие обязано своим возникновением монофизитству и ему главным образом свойственно по его религиозным убеждениям.

Господь Вседержитель. Монастырь св.Екатерины. Синай. VI в.

Придерживаясь системы постепенности и переходя далее к рассмотрению вещественных памятников VI в., мы наблюдаем то же явление: VI столетие изобилует данными, по которым можно судить о несомненном существовании двоеперстия в это время. Здесь, наравне с памятниками случайного характера, каковыми являются авории, диптихи и др., встречаются целые мозаические изображения, находящиеся в древнейших христианских храмах данного времени. Но прежде чем приступать к описанию памятников, скажем здесь два-три слова о мозаике как искусстве.

Беседа Христа с самарянкой. Мозаика церкви Аполлинария Нового. Равенна. VI век.

Мозаика есть искусство составлять как отдельные фигуры, так и целые изображения из разноцветных твердых кубиков стекла, мрамора и других камешков, наклеивая их на какую-либо ровную поверхность: стену, потолок и т.п. Искусство это было известно еще в отдаленные, дохристианские, времена и затем постепенно перешло в христианскую церковь, где и нашло себе широкое применение в изображении различных событий священной истории.

Господь Вседержитель. Мозаика в церкви Марии Великой (Санта Мария Маджоре). Рим. V в.

В Риме, в церквах Констанцы и Пуденцианы, до сих пор сохранились мозаики IV, а в храме имени Марии Великой -V столетия.

Призвание Симона и Андрея. Мозаика церкви Аполлинария Нового. Равенна. VI век.

Но важнейшими памятниками этого искусства являются мозаики Равеннской церкви Аполлинария Новаго, построенной в 553-566 гг. (а по некоторым данным даже ранее) / Базилика Сан-Аполлинаре Нуово в Равенне. Нач. VI в. // Арган Дж. К. История итальянского искусства: Пер. с ит. В 2 т. Т. 1 / Под научн. ред В.Д. Дажиной. М.: Радуга, 1990./

Воскрешение Лазаря. Мозаика церкви Аполлинария Нового. Равенна. VI век.

Из отдельных мозаичных изображений этой церкви обращают на себя внимание: «Исцеление Спасителем разслабленнаго», опущенного через кровлю храмины; «Христос, возлежащий с учениками» и «Отречение апостола Петра во дворе Каиафы в ночь страданий Исуса Христа». На всех этих мозаиках Христос изображен с весьма ясным двоеперстным сложением.

Мозаика. Равенна. VI век

В наших храмах уцелели отдельные изображения святителей Василия Великого, Григория Богослова, Дионисия Ареопагита, Николы Мирликийского и других, тоже с двоеперстным сложением.

Фреска в храме Св.Софии, Киев

К VI в. относится появление в Византии лицевых Евангелий, в которых христианское искусство хотело наглядно передать реальность событий евангельской истории посредством лицевых изображений. Здесь мы находим то же, что на фресках и мозаиках: изображение притч Спасителя, чудес и наиболее важных моментов Его земной жизни. Одним из наиболее ценных памятников этого рода является «Росанское» Евангелие, которое по своим лицевым изображениям может быть названо лучшим памятником VI столетия.

Профессор Покровский при рассмотрении этого памятника воспроизвел в своем печатном труде несколько миниатюр из этого Евангелия, в числе которых одна представляет притчу Спасителя «О мудрых и юродивых девах». Посредине рисунка представлена дверь, по одну сторону которой изображен Христос с мудрыми девами, а по другую — неразумные девы, с потухающими светильниками. Они настойчиво ударяют в затворенную дверь, желая войти в чертоги рая, но голос небесного Жениха решительно отвечает им: «Не вем вас». Важность этой миниатюры для нас заключается в том, что Спаситель и здесь изображен с двоеперстным сложением.

Мозаика. Храм Святой Софии. Константинополь.VI в.

Позволим себе остановиться еще на одном любопытном памятнике VI в., это мозаическое изображение «Сошествие св. Духа на апостолов», находящееся в одном из куполов Софийского храма в Константинополе. Изображение это открыто в 50 гг. прошлого столетия (XIX. — прим.ред.) и представляет собою для исследователя понятный интерес к почтенной старине византийской эпохи. Благодаря своему положению (в центре купола), мозаика представляется в виде концентрических кругов, в наименьшем из которых помещен трон, на котором восседает в торжественном величии Христос Спаситель. Левая рука Его придерживает Евангелие, а правая сложена в двоеперстие и представляется благословляющею. По радиусам концентров расположены изображения 12 апостолов, на головы которых в виде «огненных язык» сходит Св. Дух. Некоторые ученые склонны думать, что на троне восседает не Исус Христос, а олицетворенный Св. Дух; но так это или иначе, однако существенный вопрос, занимающий нас в данном случае, не утрачивает своего значения: благословляющая рука сидящего на троне имеет весьма ясное двоеперстное сложение, что, выражаясь математически, и требовалось доказать.

Свидетельство данного памятника весьма ценно в отношении его исторического значения, так как храм св. Софии был не только главной церковью одного Константинополя, но считался важнейшей святыней всей Греции, всего Востока. Здесь служили вселенские патриархи, присутствовали императоры, тут сосредоточивалось все внешнее христианское величие, вся показная религиозная мощь Византии; недаром послы русского князя Владимира сказали по возвращении из Константинополя, что не могут передать словами благолепие великого храма. Все это мы говорим к тому, что в изображениях Софийского храма не могло быть простой вольности художника, но строго изображалось то, что считалось правильным и содержалось всей церковью, — и значит в VI веке в константинопольской церкви безусловно содержалось двоеперстие, как прямое наследие святых предшественников минувших веков.

Сильным аргументом в пользу существования двоеперстия.в VI в. является также бюстовое изображение Христа Спасителя, воспроизведенное известным английским богословом-писателем Фарраром в его сочинении «Жизнь Исуса Христа».

Изображение Спасителя, VI век

«Это поясное изображение, — поясняет Фаррар, — взятое вдвое против оригинала, начертано на камне из зеленой яшмы. Гравюра указывает на строгий стиль шестого века и представляет Господа с полным лицом, одетого в хитон и мантию. Его правая рука приподнята, как обычно, для благословения, а в левой Он держит земной шар, знак всемирного господства. Буквы IС, ХС по обеим сторонам головы = сокращение ICOYC XPICTOC, т.е. Исус Христос. Между тем, как в крестообразных выступах сияния сзади головы можно читать «Который есть и был» (Отк., 1:8). Едва ли нужно распространяться в пояснении этого памятника и в способе перстосложения изображенного на нем Спасителя: факт говорит сам за себя.

Какие бы теории ни создавались, какие бы гипотезы ни придумывались — вещественные памятники красноречивее всяких фраз свидетельствуют, что факт существования двоеперстия в VI в. неоспорим.

В этом же убеждают нас и памятники VII в.

Солид императора Юстиниана II. Византия. VII век

Здесь переходною ступенью от VI столетия, в смысле постепенности истории перстосложения, служат рельефные изображения, на так называемых «ампулах» — металлических и глиняных фляжках, которые были употребляемы пилигримами или паломниками для хранения «палестинского» елея во время путешествия из свв. мест. Наибольшее число таких «ампул» хранится в Монце, в церкви св. Иоанна, и считается наследием лонгобардской королевы Теодалинды. Внешние стенки «ампул» обыкновенно изобилуют изображениями религиозного характера, преимущественно сценами из евангельских событий.

Ампула Монци. Начало VII века.

На взятом нами снимке «ампулы Монцы» можно видеть два таких события евангельской истории: в верхней части — Христос, распятый между двумя разбойниками, а в нижней — явление ангела женам-мироносицам при гробе Спасителя. В последней части рельефа представляет для нас понятный интерес изображение ангела, который простирает к женам двоеперстно сложенную десницу, что наглядно подтверждает наше утверждение о существовании двоеперстия и в этом столетии.

В несколько иных условиях стоит в этом отношении VIII век. Памятников иконографического искусства от этого столетия сохранилось весьма мало по причине свирепствовавшего гонения как на иконы, так и вообще на священные изображения, на чем бы они ни были. Движение иконоборчества возникло в первой половине VIII столетия и продолжалось почти до второй половины IX века. Виновником этого движения был, как известно, греческий император Лев II Исаврянин (717-741), политики которого держались и последующие его преемники — императоры до царствования Феофила или, точнее, Феодоры, которая в 842 г. снова восстановила иконопочитание. Существование двоеперстия, однако, не подлежит сомнению и за это время, так как в IX в. мы снова видим его на памятниках христианского искусства.

Профессор Голубинский в своих исследованиях о перстосложении приходит к такому же заключению, хотя, согласно принятой им системы, и освещает вопрос с другой стороны. «С конца IX века, — говорит он, — начинаются свидетельства, из которых мы положительно узнаем, что такое было несколькоперстие, которое явилось за то или другое время до Феодора Студита, именно узнаем, что это было двоеперстие»

«Это-то время» был именно VIII век, так как преподобный Феодор Студит жил в 759-826 гг., и если двоеперстие было известно до него, то ясно, что во все VIII столетие, как и в предшествовавшие, для крестного знамения и благословения употреблялось двоеперстие.

После бурной волны иконоборчества, смывшей с лица земли многие неоценимые памятники христианского искусства, иконография снова начала процветать и христианские храмы стали постепенно заполняться иконами. Начали появляться на свет Божий скрываемые от дикости иконоборцев древние иконы, мозаические изображения и другие памятники древнехристианского искусства. Христианское искусство ожило.

В IX в. мы наравне с иконографией видим еще многочисленные лицевые рукописи, которые по своей художественной отделке могут быть отнесены к наилучшим произведениям своего времени. Важнейшим памятником этого рода искусства с полным правом должно назвать «Греческий Кодекс слов Григория Богослова», хранящийся в Национальной библиотеке в Париже. Как прежние, так и современные историки искусства с большой похвалой отзываются о художественных достоинствах этого «Кодекса».

Свт. Григорий Богослов. Миниатюра.

Рукопись эта, по словам профессора Кондакова, представляет, несомненно, одно из удивительных произведений миниатюрного искусства; богатство ее украшений должно происходить от непосредственного участия двора; весьма вероятно даже, что она изготовлена царскими миниатюристами. Этому соответствуют и необыкновенно развитая техника, и блеск красок, и поразительное искусство в распределении теней и света, роскошь костюмов и деталей. Столь замечательный памятник не позволяет обойти его молчанием, и мы сочли необходимым представить в своих очерках одну из миниатюр этого памятника IX столетия.

Нас не столько занимает здесь художественная сторона миниатюр «Кодекса» (хотя и она имеет свою ценность), сколько историческое его значение в смысле исследования существования двоеперстия в IX в. На взятой нами миниатюре представлено «Воскрешение Лазаря», событие, много раз повторяемое в истории древлехристианского искусства, почему мы и считаем излишним много останавливаться на его описании. Разница с предыдущими памятниками этого рода заключается только в том, что «умерый» Лазарь стоит здесь в дверях пещеры, а не какого-либо здания — колюмбария или ротонды. Христос Спаситель, вызывая к жизни «умершаго друга», благословляет его двоеперстным сложением, обычным Его жестом благословения, красной нитью проходящим по всей истории христианского искусства. К ногам Христа поверглись в страхе и бесконечной благодарности сестры воскресшего — Марфа и Мария, убеждаясь еще более, что Он действительно «всех воскресение». На другой части миниатюры изображена вечеря, которую сестры устроили в честь совершившегося чуда любимым их Учителем, и воскресший Лазарь был «одним из возлежащих» на этой вечере.

На следующей миниатюре рассматриваемого «Кодекса» воспроизведено другое евангельское событие — «Вход Исуса Христа в Иерусалим» . «Христос, — поясняет проф. Покровский, — с благословляющею (двоеперстно) десницею, на убогом осле, приближается к Иерусалиму, из ворот которого выступает навстречу Ему толпа народа с пальмами в руках; возле Исуса Христа — группа учеников».

Кратким обзором только что рассмотренных нами памятников христианского искусства IX столетия мы и закончим настоящую главу. Следующие главы своих очерков посвятим постепенному освещению вопроса о существовании двоеперстия в последующих веках — с X по XVII.

Четвертой главой наших очерков мы закончили краткий обзор памятников иконографии и письменности XII века. Переходя последовательно к XIII столетию христианской эры, мы считаем необходимым предварительно остановиться на одном довольно странном, на первый взгляд, явлении, которое способно навести читателя на некоторые размышления.Этим мы хотим сказать то, что на некоторых памятниках христианского искусства (хотя крайне немногих) встречается двоеперстие, весьма сходное по своему очертанию с именословным, а иногда — прямо именословное, особенно на некоторых памятниках древнерусских храмов. Явление это объясняется, по нашему мнению, тем, что степень иконографического искусства в различное время и у различных мастеров была не одинакова, особенно в мозаиках и фресках. В произведении какого-либо сложного изображения детали недостаточно умело обрабатывались: получались упущения, неточности, а иногда прямо искажения, отчего изображаемый памятник много терял в историко-археологическом значении. Целый ряд просмотренных нами древних памятников решительно убеждает в этом. Несовершенством в обработке памятников с технической стороны или вольностью художника и объясняется, по нашему мнению, появление именословия, которое есть ни больше ни меньше, как искаженное двоеперстие. Иначе нельзя объяснить, например, такое явление, что на одном и том же древнем изображении наряду с многократно повторяющимся двоеперстным сложением встречается именословие.

Возьмем для примера резную икону из слоновой кости XI века: «Сошествие Св. Духа на апостолов», хранящуюся в берлинской кунсткамере, верный слепок с которой находится в древнехристианском музее в Петербурге, при Императорской Академии художеств, приобретенный от арундельского собрания общества древностей в Лондоне. Здесь у некоторых из сидящих полукругом апостолов, на которых сверху в виде сияния сходит Св. Дух, — руки изображены благословляющими, причем четыре апостола благословляют двоеперстно и только один — именословно. Ясно, что в этом случае художник допустил вольность, уклонившись от общепринятого обычая. Это же явление встречается и на некоторых других памятниках.

Что же касается изображений на стенной росписи в древнерусских храмах, где иногда встречается именословное перстосложение, то тут дело обстоит несколько иначе. Здесь диссонанс в историю перстосложения внесла религиозная рознь между старообрядчеством и господствующей церковью. Последняя, отстаивая всеми способами свои убеждения, ревниво устраняла с исторических памятников все то, что было легкомысленно ею отвергнуто во времена реформ Никона.

Эта нетерпимость посягала даже на историческую правду при реставрации древних изображений на стенах храмов, где на место открытого двоеперстия без зазрения совести писалось именословное перстосложение, а иногда триперстие. Факты подобного варваризма мы видим почти во всех наидревнейших русских храмах: в Софийском в Киеве, в Дмитриевском во Владимире, в церкви Спаса в Нередицах и многих других.

Относительно мозаик и фресковых изображений в первом [в Киеве. — прим.ред.] ученый, исследователь старины, Прохоров так говорит: «Внутренние стены Софийского собора все покрыты мозаикой и фресками XI века, которые заключают в себе богатый материал для истории нашей иконографии с XI века. Но, к сожалению, в настоящее время фрески Софийского собора потеряли свое значение в археологическом отношении; во время унии эти фрески были заштукатурены и забыты. Но в 1843 году они были вновь открыты, штукатурка была отбита и, к сожалению, все фрески исправлены, позамазаны, и во многих местах вновь написаны фигуры, которые нисколько не вяжутся с прежними. Над некоторыми изображениями, где стерты были надписи, написаны другие, произвольные, иные совершенно невпопад: мужская фигура переиначена в женскую и наоборот. Таким образом, все фрески более или менее потеряли свой первоначальный характер; только ничтожная часть их — несколько фигур в боковых алтарях — случайно сохранились не исправленными. Император Николай Павлович при посещении Софийского собора заметил, что эта частица его еще не исправлена, и приказал оставить фрески нетронутыми, как образец нашего древнерусского искусства.

При таком варварском отношении к памятникам древности можно было всего ожидать; если самые сюжеты переписывались вновь, перемешивались даже фигуры, то о замене гонимого перстосложения (двоеперстного) на именословное и триперстное и говорить нечего, даже более — это почиталось со стороны духовных властей господствующего исповедания за своего рода подвиг, «служение правде неправдой», как характерно выразился один из них. С каким рвением, с какой беспощадностью действовали архипастыри господствующей церкви в искоренении памятников старины, в замене перстосложения на фресках древних соборов, можно судить, между прочим, по следующему факту. Во время реставрации киевского Софийского собора реставратор Пешехонов открыл контуры двоеперстия у святых, изображенных на стенах древнего собора, и по этим абрисам начал восстанавливать подлинное перстосложение, но митрополит киевский Филарет решительно воспротивился этому и настоял на немедленной переделке перстосложений. «И святые отцы древнего собора, — заявляет по этому случаю писатель Лесков, — сложили свои ручки триперстно».

«Филарет, — по словам того же писателя, — получил чувствительные для него неприятности от покойного государя Николая Павловича, желавшего правильной реставрации Софийского собора Ярослава».

Это же явление мы видим и в Дмитриевском соборе, где, по свидетельству археолога Прохорова, «не осталось почти никаких древних изображений, исключая остатков фресок на задней стене под хорами, или палатями, но и эти фрески открыты под штукатуркой во время исправления собора».

Фрески древнейшего храма Спаса в Нередицах тоже не все уцелели в первоначальной чистоте: «Некоторые из них подновлены, иные, — по исследованию того же Прохорова, — заменены иными».

Такова историческая ценность именословия и триперстия, фигурирующих на некоторых фресках древнерусских храмов. На всех же подлинно древних фресках и мозаиках, уцелевших от варварской реставрации, благословляющие руки как Христа Спасителя, так и святых, имеют двоеперстное сложение.

Вернемся теперь к рассмотрению памятников письменности XIII века.

Колыбель искусств — Италия, представляя своими знаменитыми храмами неистощимый материал для исследований памятников прошлого, занимает и здесь не последнее место. Мы имели уже случай ссылаться на древности этих знаменитых храмов, не преминем и на этот раз указать на их сокровища. Так, над одним из входов в собор в Монреале, близ Палермо, помещено мозаическое изображение Богоматери, украшающее остроконечный тимпан [Тимпан — внутреннее поле, плоскость треугольного (остроконечного) в данном случае фронтона. Фронтон — здесь: оформленный в виде остроконечного треугольника фрагмент наличника над дверью – прим.С.И.Быстрова) над дверью.

Мозаика над главным входом в собор в Монреале близ Палермо. XIII в.

Изображение это поясное, относимое археологами к XIII столетию. Сидящий на руках Богоматери Превечный Младенец в левой руке держит развернутый свиток, а правою, сложенной в двоеперстие, благословляет.

Представленный памятник говорит за то, что католический запад в XIII веке считался еще до некоторой степени с исторической правдой в изображении перстосложения, подражая очевидно памятникам своего прошлого, в изобилии хранящимся в богатейших хранилищах.

Господь Вседержитель. Монастырь Хиландар. Афон. XIII в.

Иконографические памятники греческого искусства в данном столетии представляют тоже не меньший интерес. В них мы все еще продолжаем видеть строгую последовательность в изображении двоеперстия.

Господь Вседержитель. Монастырь Ватопед. Афон. XIII в.

В числе памятников греческого происхождения особенный интерес представляет снимок из греческого Четвероевангелия, поднесенного в дар александрийским патриархом Государыне Марии Александровне. Снимок представляет «Деисус» в обычном его сюжете: между молебно предстоящими Богоматерью и Иоанном Предотечей стоит на круглом подножии Христос Спаситель; в левой руке Он держит закрытое Евангелие, а правою двоеперстно благословляет. Памятник датирован 1272 годом.

Св. Киприан. Фреска в монастыре св. ап. Иоанна Богослова на о.Патмос, Греция. XIII в.

В дальнейшем мы имеем под руками любопытнейший памятник греческого же искусства, нигде еще не отмеченный в печати и как таковой представляющий в археологическом отношении наибольший интерес. Этот любопытный памятник — каменный образок св. Николы, найденный на Увекском городище, близ Саратова, в 1911 году. Образок представляет собою каменную плитку темно-сероватого цвета; края образка отделаны в рамку, внутри которой, в углублении, помещается искусно высеченное поясное изображение святителя. По древнему обычаю, святитель облачен в фелонь и омофор, кресты которого рельефно выделяются на плечах и груди. Левою рукою св. Никола из-под фелони держит Евангелие, правая же, весьма тщательно сложенная в двоеперстие, представляется благословляющею. Над плечами святителя высечена греческая надпись: «Arioca Nicоlа». По определению ученых археологов, образок относится к произведению греческого искусства XIII столетия.

Что ученые исследователи не ошиблись в датировке данного образка, можно судить по аналогичному памятнику, научно установленному: образку из черного камня тоже греческой работы XIII века, хранящемуся в собрании древностей христианских Н.М. Постникова. Образок представляет «Деисус». Христос Спаситель изображен здесь сидящим «на Престоле Славы». Двоеперстное сложение Его руки свидетельствует о перстосложении того времени.

Свт. Никола Чудотворец в житии. Монастырь св. Екатерины. Синай. XIII в.

Мы имели уже случай заявить, что двоеперстное сложение было в прошлом общим перстосложением как для благословения, так и для ограждения себя крестным знамением; теперь считаем благовременным дополнить эту нашу мысль, опираясь на факты исторического прошлого.

Господь Вседержитель. Монастырь св. Екатерины, Синай, XIII в.

Остановимся на русской истории.

В период со второй половины XIII столетия и до второй XIV на Руси жила св. благоверная княгиня Анна, прозванная по имени своего родного города Кашинской, св. мощи которой сохранились до нашего времени. Святая княгиня после своей многоскорбной жизни скончалась, сложив на своей руке то перстосложение, каким обычно молилась она сама и весь народ русский того времени, т.е. двоеперстным. Свидетельство это исповедницы за гробом фактически опровергает ходячее мнение, будто бы двоеперстие не было перстосложением молящихся. Княгиня Анна не могла, конечно, благословлять, однако святая десница ее сложена двоеперстно. Одно перстосложение это послужило позднее причиной позорных гонений на ее мощи, так что оне, будучи уже канонизированными в 1650 г. и прославленными, были оставлены под строгим запретом в их почитании. «Дело в том, — говорится по этому поводу в описании ее жизни, — что при открытии нетленных мощей благоверной княгини Анны оказалось, что правая рука ея лежит на груди, как благословляющая. Были свидетели при осмотре и видели, как архимандрит Сильвестр персты руки разгибал, но они опять складывались «благословляющими». Для благословения десница княгини имеет двоеперстное сложение. Патриарх Иоаким, требовавший непременно триперстнаго сложения для крестнаго знамения, нашел неудобным допустить такое перстосложение и потому настоял на прекращении чествования преподобной».

Свт. Никола. Новгород. Середина XIV в.

Едва ли нужно много останавливайся на столь важном и решительном свидетельстве в пользу двоеперстия, потому что оно красноречивее всяких слов говорит само за себя; необходимо лишь дополнить к этому, что болезненная склонность к подделкам со стороны пастырей господствующей церкви сказалось и тут. На гробе св. княгини лежит древний покров — пелена, шитая супругой царя Алексея Михайловича. На этом покрове художественно вышит образ благоверной княгини с двоеперстным сложением. И вот фанатические сторонники новизны, не желая видеть торжества ненавистного для них двоеперстия, дерзнули нашить поверх него триперстие, наивно думая скрыть этим историческую правду.

Существование двоеперстия в XIII и XIV веках является, таким образом, неоспоримым: нетленные мощи св. княгини с двоеперстно сложенной десницей, с одной стороны, и памятники иконографии — с другой, служат неопровержимым тому доказательством.

Было бы ошибкой предположить, что представленные памятники и факты в пользу двоеперстия в XIII и XIV веках существуют только в России: мы видим то же далеко за гранью нашего отечества.

Взглянем на Афон с его лаврами и монастырями. Там, в одном из старейших монастырей — Хиландарском, находится замечательный памятник этого рода — сербская завеса для царских врат, искусно шитая шелком, золотом и серебром. Завеса эта — дар монахини Евфимии, бывшей супруги кесаря и деспота Углеши, правившего в области до Солуня и погибшего на Марице в 1371 году. На завесе, среди святых и ангелов, изображен Христос Спаситель как «Архиерей вечных благ», облаченный в саккос и омофор. «Христос, — говорит, ученый обозреватель завесы, проф. Кондаков, — благословляет тройным, но не именословным перстосложением».

По сторонам изображения Спасителя помещена шитая надпись-молитва: «От скверных устнь от мрьскаго срдце от нечис-таго езыка от душе скврьнные прими мление о Христе мои и не атрини мене рабу свою… сице азь принесохь раба твоа, о владычице, ефимия монахии: дыци господина ми кесара воих-не лежащаго зде некогда те деспотица… и приложи се сие кета петсулю храму пречистые Богородице хиландрские в лето 6907 (1399) индиктион 8».

Господь Вседержитель. Охрид. Македония. XIV в.

Славянские государства Балканского полуострова в рассматриваемый нами период и даже значительно позднее продолжали держаться двоеперстного сложения в крестном знамении и благословении, что видно как из взятого нами памятника, так и из служебных и поучительных книг (что увидим ниже), издававшихся на их наречии.

Свт. Климент Охридский. Фреска. Охрид. Македония. XIV в.

Сошлемся еще на один не лишенный интереса памятник XIV столетия, на так называемую «Петровскую» икону Божией Матери, хранящуюся в ризнице св. Троице-Сергиевской лавры.

«Петровская» икона Божьей Матери. XIV в.

Прототип этой иконы приписывается кисти св. митрополита Петра, который, по преданию, написал две известные иконы: «Успение Божией Матери» и «Богоматерь с Превечным Младенцем»; последняя получила позднее наименование «Петровской», от имени святого иконописца.

Список этой иконы представляет собою некоторую особенность в сравнении с другими аналогичными иконами как положением сидящего Божественного Младенца, так и Его перстосложенной руки, обращенной к себе.

Только в одном неизменно общи все памятники св. старины — это в изображении двоеперстного сложения, которое красной нитью проходит по всей христианской истории как показатель всеобщности сего последнего в древнее время.

Со стороны истории мы видим полное подтверждение свидетельству иконографических памятников как в России, так и в Греции. К этому именно времени относится появление в греческих книгах известного изречения в ограждение двоеперстия: «Аще кто не знаменуется двумя персты яко же Христос, да будет проклят». Профессор Голубинский, научно разбирая это изречение, приходит к следующему заключению: «Мы считаем за вероятнейшее думать, что наше: «аще кто не знаменуется»… действительно есть перевод греческого, как указал Андрей Денисов в Поморских ответах. Na einai нисколько не будет языком новым для грека ХП-ХШ вв.».

Задолго до Стоглавого собора, который внес в свои определения это изречение, ссылаясь на то, что так «свв. отцы рекоша», в многочисленных сборниках и учительных книгах Древней Руси, где вопрос идет о перстосложении и ограждении себя крестным знамением, весьма часто видится это изречение, ограждающее авторитет двоеперстия. С этого времени, т.е. в XIV веке и не позднее половины XV столетия, в русских Кормчих начинают тоже появляться статьи о двоеперстии, как об общем перстосложении для всех православных христиан, и тут же прилагается проклятие на нехранящих сего предания.

Рассмотрению памятников иконографии XV и последующих веков мы посвятим следующую главу.

Двоеперстие в христианских памятниках XV — XVII вв.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Трудно, почти невозможно с точностью установить начало эволюции перстосложения в истории христианской Церкви вообще и в Греции и странах католического запада в частности. До сих пор научные силы стоят в тупике в деле надлежащего выяснения этого вопроса; дальше гипотез, более или менее вероятных, исследования пока не пошли. Быть может, в дальнейшем наука, в лице наиболее видных и беспристрастных представителей, отрешившихся от рабской зависимости перед клерикализмом господствующей церкви (которая, как мы уже говорили, силою «потрудилась» в деле наибольшего затемнения вопроса о двоеперстии), такая наука, повторяем, сделает что-нибудь более положительное в интересующем нас вопросе.

За последнее время особенно можно порадоваться: интерес к старине вообще и иконографии в частности все более и более начинает захватывать собою русское общество, не говоря уже о мужах науки, которые, тщательно собирая памятники христианского искусства в музеи и другие хранилища и научно разбирая их историческую ценность, осветят со временем вопрос о перстосложении в надлежащей полноте и исторической достоверности.

Продолжая свои посильные изыскания по истории двоеперстия при свете памятников и пользуясь при этом добытыми наукой данными, мы продолжаем находить следы существования двоеперстия и в рассматриваемый нами период XV века. Отголоски его (как это ни казалось бы странным) мы встречаем еще и на западе в виде отдельных изображений, хотя довольно редких за это время.

В обширных складах Ватиканской Пинакотеки (хранилища картин) находится одно весьма любопытное изображение Богоматери письма греко-итальянской школы (71). Младенец Христос, сидящий на руках Богоматери, изображен, как видит читатель, в положении несколько отклонившимся от Ее лика. Подобное изображение, по словам археологов, составляет новшество итальянских художников, не свойственное пошибу византийского письма. Правая рука Божественного Младенца изображена благословляющей, при этом персты сложены весьма тщательно в двоеперстие.

Образ Божьей Матери в Ватиканской Пинакотеке, XV в., греко-итальянская школа

Снимок взятого изображения позволяет заключить, что предание о двоеперстии продолжало еще жить в некоторых подлинниках западных художников, которые, считаясь с исторической истиной древнего перстосложения, изображали его порой на своих произведениях.

Богородица Одигитрия со сценами жития Иоакима и Анны. Болгария. Вторая пол. XVI в.

Существование двоеперстия в России, а также в славянских государствах Балканского полуострова и частью — в Греции за период XV столетия и даже значительно позднее, не подлежит ни малейшему сомнению: сохранившиеся памятники иконографии и письменности продолжают решительно убеждать в этом. Не позднее первой половины XV в. (а по уверению некоторых, даже в XIV в.), говорит проф. Голубинский в своих исследованиях, начинает появляться в русских Кормчих статья о двоеперстии вместе с проклятием на не соблюдающих сего обряда (72).

Вместе с тем мы видим то же двоеперстие на различных изображениях в произведениях древней Руси: на церковной утвари — рипидах (Рипида (греч. — опахало, веер) — в византийской и, стало быть, православной традиции представляет собой круг на длинной рукоятке с изображениями серафимов. Используется при архиерейском служении.- Прим.С.И.Быстрова), сосудах, окладах Евангелий, катапетазмах (завесах у царских врат) и т.п.

Археолог Прохоров в своих исследованиях приводит целый ряд снимков с древних рипид, начиная с XI столетия и кончая XVI, и на всех этих рипидах благословляющие руки «как Христа Спасителя, так и апостолов имеют двоеперстное сложение» (73).

Изображение преподобного Сергия Радонежского с оклада Евангелия 6900 г. (1392 г.)

Мы имеем под руками снимок с оклада Евангелия 6900 г. (1392 г.), где наряду с другими изображениями помещено поясное изображение преподобного Сергия Радонежского чудотворца. Преподобный изображен здесь в простой монашеской одежде со свитком в левой руке, правую же, сложенную в двоеперстие, держит как бы для ограждения себя крестным знамением.

Окрываемые доселе в различных книгохранилищах письменные памятники идут в полном соответствии с иконографией в вопросе перстосложения. Преосвященный Макарий, — пишет проф. Голубинский, — нашел в одном Кирилло-Белозерском сборнике XV в. статью: «Како подобает крестити» (т.е. креститься рукою), написанную в защиту двоеперстия (74).

Признанные научные авторитеты нашего времени не заявляют ни малейшего сомнения в существовании двоеперстия на Руси в XV и позднейших веках, далее более: решительно утверждают, что двоеперстие было общим перстосложением за этот период и как таковое вносилось во все книги и сборники тогдашней письменности. Как результат своих исследований по данному вопросу профессор Каптерев резюмирует: «Какое перстосложение употреблялось собственно в Московской Руси для крестного знамения как господствующий, признаваемый всей церковью обычай на это мы находим ответ в целом ряде ясных и определенных свидетельств, которые начинаются со второй половины XV в. и идут затем непрерывно до самой церковной реформы Никона.

В основу учения о перстосложении в Московской Руси со второй половины XV века, когда у нас в первый раз возник вопрос о перстосложении в крестном знамении, положено было главным образом так называемое Феодоритово слово, которое во всех своих ясных и определенных редакциях учит употреблять в крестном знамении двоеперстное сложение (все попытки объяснить некоторые редакции этого слова в пользу триперстия решительно неудачны); и так понимаемое всеми русскими XVI и XVII вв., оно внесено было во всевозможные наши рукописные сборники, в которых встречается очень часто. Раз получивши определенное выражение в Феодоритовом слове, учение о двоеперстии в крестном знамении признано было нашею Церковью за единственно правильное, обязательное для всех православных, исключающее все другие формы перстосложения, как неправые» (75.)

Перейдем к XVI веку.

Иконографических памятников данного столетия можно указать чрезвычайно много как в частных руках любителей и собирателей старины, так и в специальных хранилищах, в виде икон, церковной утвари и лицевых изображений, помещаемых обычно в различных рукописных сборниках. В интересах краткости мы ограничимся указанием на 2-3 таких памятника. Понятный интерес в этом отношении представляет образ Богородицы «Одигитрии», находящийся в г. Владимире-Волынском.

В стиле письма заметно проглядывает любопытное сочетание «византийского» типа с итальянскою живописью. Лик Богоматери представлен чрезвычайно моложавым, она смотрит выразительно и прямо на молящихся. Младенец в светлой рубашке, поясняет обозреватель иконы проф. Кондаков, подпоясанный, в мантии, мелко траффированной, благословляет тройным перстосложением, а левою рукою придерживает мантию. Икона, должно быть, привезена с юга, из Молдавии, и представляет интерес по аналогии с афонскими типами (76).

Аналогичный только что приведенному памятник мы видим в шитой катапетазме царя Ивана Васильевича Грозного, подаренной им в 1556 г. Хиландарскому монастырю на Афоне (77). В центре катапетазмы изображен Христос Спаситель в архиерейском облачении, стоящий между молебно предстоящими Богоматерью и Иоанном Предотечею. Обе руки Христа Спасителя простерты для благословения и имеют двоеперстное сложение. Внизу катапетазмы вышита красивой вязью надпись, в которой говорится, что царь Иван Васильевич, жертвует эту завесу «всвятую гору въ хиландаръ монастырь Сербский… зделана катапетазма сия впреименитомъ граде Москве въ 22-е лето государства его, а въ 9 лето царства его… въ лето 1554 месяца ноября 20». На обратной стороне катапетазмы вышито изображение Богоматери с Превечным Младенцем на руках. Персты правой руки Спасителя сложены тоже в двоеперстие.

Со стороны письменности в исследовании истории перстосложения XVI век отличается особенным обилием памятников, преимущественно на Руси. За этот период можно указать таких выдающихся деятелей церковной истории, как преподобный Максим Грек, митрополит Даниил, митрополит Макарий (председатель Стоглавого собора), патриарх Иов и др., которые оставили по себе многочисленные письменные труды в пользу двоеперстия. Кроме того, мы знаем за этот период целый поместный собор русских иерархов, которые клятвенно подтвердили правильность двоеперстия как единственно истинного перстосложения для крестного знамения и благословения.

Остановимся несколько на каждом из этих свидетельств.

Начнем с свидетельства преподобного Максима Грека.

В своих многочисленных сочинениях по различным вопросам церковной жизни преподобный Максим писал и о перстосложении для крестного знамения, выясняя символическое значение двоеперстия. Излагая богословскую мысль о Св. Троице и двух естествах в Исусе Христе, преподобный Максим говорит: «Совокуплением бо триих перстей, сиречь пальца и еже от средняго и малаго тайну исповедуем богоначальных триех ипостасех Отца и Сына и Святаго Духа, единаго Бога трое. Протяжением же дол-гаго и средняго сошедшеся два естества во Христе, сиречь самого Спаса Христа исповедуем, совершенно Бога и совершенно человека в двою существу и естеству веруемаго и познаваемаго».

Свидетельство преподобного Максима имеет в данном случае особенное значение как голос ученого грека, который, живя на Афоне, без сомнения, знал способ перстосложения греческой церкви и если считал единственно правильным двоеперстие и писал о нем, как об апостольском предании, то ясно, что оно считалось авторитетным еще в его время как на Афоне, так и в Греции.

Существует предположение, что будто преподобный Максим считал одинаково правильными как двоеперстие, так и триперстие и поэтому, живя в России, находил правильным и то перстосложение, какое употребляли русские. Утверждение это можно принять лишь как гипотезу, лишенную притом всякого вероятия. Во-первых, нигде не видно, чтобы преп. Максим считал одинаково правильными перстосложения, решительно исключающие друг друга (примем во внимание современное ему постановление Стоглавого собора); а во-вторых, он был достаточно тверд и прямолинеен, чтобы [не] поступаться своим убеждением в угоду кому-либо. Опираясь на действительные факты, не требующие никаких предположений, мы можем решительно утверждать, что преподобный Максим считал за единственно правильное перстосложение — двоеперстие; учения о другом перстосложении мы не видим в его сочинениях, да едва ли кто и найдет его.

Современник преподобного Максима Грека, митрополит Даниил, тоже оставил по себе немало письменных трудов, преимущественно поучительного характера. Среди своих поучений он касался и перстосложения для крестного знамения, находя единственно правильным двоеперстное перстосложение. По своему времени митрополит Даниил обладал обширными знаниями и начитанностью в священном Писании и, будучи учеником преподобного Иосифа Волоколамского, подражал во всем своему учителю. Его слова и поучения, читанные или говоренные им народу, отличаются обширностью и весьма сильно основаны на священном и святоотеческом Писании. В своем четвертом слове, между местами из творений свв. отцов, он излагает учение о двоеперстии, которое много имеет общего с известным «словом» св. Феодорита. «Сице благоволите рукою и креститися, — поучает митрополит Даниил, — три персты равны имети вкупе — большей, да два последнихъ по образу Троическу…, а два перста имети наклонена, а не простерта, а темъ указъ тако: прообразуютъ две естестве Христове — Божество и человечество».

В 1551 году в Москве собрался всероссийский собор епископов и всего духовенства, известный в истории под именем «Стоглава» (от слова «сто глав», или вопросов, рассмотренных на этом соборе). В подлиннике записи соборных постановлений значится: «Царские вопросы и соборные ответы о многоразличныхъ церковныхъ чинехъ». На соборе этом, в числе многих вопросов церковной жизни, был рассмотрен вопрос и о перстосложении для крестного знамения и благословения. Св. собор (говорим «святой», потому что на нем присутствовали многие свв. отцы, просиявшие в нетлении) единогласно признал за единственно правильное перстосложение — двоеперстие и оградил его как таковое клятвенным изречением, известным еще греческой церкви: «Аще кто двема персты не благословляетъ, яко же и Христосъ, или не воображаетъ крестнаго знамения, да будетъ проклятъ. Святии отцы рекоша».

В данном определении Стоглава выразился голос всей русской иерархии, иначе говоря, всей русской церкви того времени, как соборное и потому обязательное постановление, своего рода закон церкви. «Это соборное постановление о двоеперстии, — говорит проф. Каптерев, — имело вполне обязательную силу, как это видно из наказных списков митрополита Макария, в которых он требует употреблять двоеперстие в крестном знамении».

В дальнейшем мы видим, что постановления Стоглавого собора о перстосложении принимались за обязательные всем русским народом, с иерархами во главе, и всюду, где только приходилось касаться этого вопроса, двоеперстие выдвигалось как единственно правильное перстосложение. Во всех учительных книгах, изданных от лица церкви, и посланиях отдельных лиц этого времени и до реформ Никона включительно встречается учение только об этом перстосложении.

В патриаршество Иова, в 1589 году, возникло сношение с единоверными грузинами, у которых в это время начались некоторые отклонения от установлений церкви и в том числе в перстосложении для крестного знамения. Стремясь исправить замеченные недостатки, патриарх Иов пишет грузинскому митрополиту обширное послание, в котором, поучая грузин держать правую веру без перемен и отступлений, трактует и о перстосложении для крестного знамения. Грамота, или послание,начиналось так: «Послание святейшаго первопрестольнаго патриарха Иова к грузинскому митрополиту Николе и всему священному собору…».

В послании этом между прочими наставлениями патриарх поучает: «А молящися креститися подобаетъ две-ма персты: прежде положити на чело главы своея, таже и на перси. Согбение персту именуется сошествие съ небесе, а стоящий перстъ указуетъ вознесение Господне. А три персты равны держати, исповедуемъ Троицу не раз-дельну, то есть истинное крестное знамение».

Послание главы русской церкви к духовному представителю единоверного народа, которому выясняется необходимость совершать крестное знамение двоеперстием, и это последнее выставляется за единственно правильное перстосложение, — все это весьма ясно говорит за то, что двоеперстие в XVI столетии неизменно содержалось всею русскою церковью как перстосложение, унаследованное от благочестивых предков с незапамятного времени.

Совершенно одновременное свидетельство о существовании двоеперстия встречается в описании английского посланника Флетчера, который, живя около года в России и внимательно присматриваясь к жизни русских и их религиозным особенностям, изложил потом все виденное им в своем сочинении: «О государстве Русском». Описывая чин коронования и миропомазания русских царей, Флетчер замечает, — что, по прочтении положенных молитв, «митрополит, архиепископы и епископы благословляют царя двумя первыми пальцами.

Пребывание Флетчера в России совпало с прибытием греческого патриарха Иеремии, который, уступая просьбам царя и народа, учредил в России патриаршество, возведя в сан первого патриарха, желаемого всеми русскими, — Иова. Наблюдательный англичанин не преминул отметить в своем сочинении столь важное событие, дополнив его свойственными иностранцу заключениями. Отмечая далее торжественное шествие патриарха, Флетчер заявляет: «25-го января 1588 года греческий патриарх в сопровождении русского духовенства прибыл в собор Пречистыя Богородицы»(Рождества Пречистыя Богородицы. 1393-1394 гг. — прим.С.И.Быстрова), находящийся внутри Кремля, пройдя сперва процессией по всему городу, и благословлял народ двумя перстами».

Отзыв иностранца важен для нас тем, что является, так сказать, извне, от человека совершенно постороннего, случайно непосредственно наблюдавшего быт и нравы чужого народа со всеми его свойствами и особенностями; и если он отмечает, что как русские иерархи, так и приезжавший в Россию греческий патриарх благословляли двоеперстно, то ясно без комментариев, что это самое перстосложение, не другое какое-либо, содержалось русскими его времени. Мы, конечно, далеки от мысли основывать свое заключение единственно на свидетельстве Флетчера (хотя и оно не лишено достоверности и имеет весьма важное значение). Помимо свидетельства этого, мы установили справедливость своего положения на целом ряде неопровержимых данных как вещественных, так и письменных, и поэтому с полным правом утверждаем, не страшась никаких стрел критики, что факт существования двоеперстия на Руси в XVI столетии — неоспорим.

Свои посильные изыскания и исследования по истории двоеперстия мы обещали закончить не ранее, как по рассмотрении свидетельств XVII века, как конечного пункта, где история двоеперстия пережила крутой перелом.

Вторая половина этого века ознаменовалась печальным явлением, известным в истории под именем раскола русской церкви. В нашу задачу не входит рассмотрение причин происшедшего разделения: вопрос этот достаточно выяснен в специальных трудах многих авторов. Наша цель — рассмотрение памятников иконографии и письменности, как верных и неподкупных свидетелей минувших веков в области перстосложения.

Если бы мы приняли на себя труд воспроизвести все иконографические памятники XVII столетия с изображением на них двоеперстия, то для этого понадобилось бы несколько томов — настолько они многочисленны. Кроме специальных хранилищ и музеев, их можно встретить почти в каждом старообрядческом храме, а иногда и в храмах господствующей церкви (куда они попали по большей части из старообрядческих же молелен, будучи отобраны по причине религиозной нетерпимости). Преследуя цель краткости, укажем на некоторые из памятников, имеющихся у нас под руками.

Среди множества икон Богоматери, рассеянных по всему христианскому миру, одна находилась в г. Шуе Владимирской губернии, известная под именем «Шуйской-Смоленской» иконы Божией Матери, написанной в 1654 году, в память избавления г. Шуи от морового поветрия. Мы имеем точный снимок «прориси» этой иконы, который и прилагаем здесь для иллюстрации. Композиция этой иконы довольно распространена и относится учеными к афонским типам XVI в.

Чудотворный образ Божьей Матери «Шуйской-Смоленской» в Шуе, XVII в.

Здесь мы видим обычное изображение Богоматери с Младенцем на руках. В правой руке Младенца Христа, сложенной в двоеперстие, имеется свиток.

Господь Вседержитель. Монастырь св. Павла. Афон. XVII в.

Памятники подобного рода встречаются и за пределами нашего отечества, и именно на Афоне, в так называемой «пустыне св. Афанасия». В этом пустынном убежище есть небольшая древняя церковь во имя св. Евстафия Плакиды, в иконостасе которой стоят две замечательные иконы: Божией Матери и Христа Спасителя; точный снимок с последнего образа мы воспроизводим здесь. Икона именует Спаса Вседержителя в надписи, поясняет профессор Кондаков, и представляет благословение троеперстное, не именословное. Вверху — погрудные образы предстоящих: Богородицы и Иоана Предотечи. На раскрытом Евангелии читается: «Пршдите благословенш Отца моего» и пр.

На другом аналогичном памятнике — иконе Божией Матери, именуемой «Одигитрия», находящейся в той же церкви св. Евстафия Плакиды, — благословляющая рукя Младенца Христа имеет тоже двоеперстное сложение.

В нашем собрании имеется еще один снимок памятника XVII века, небезынтересный в данном случае: «артосная панагия», устроенная из «синолойного» дерева, имеющая вид небольшой тарелки [Такая форма носит название «медальон» или «тондо». — прим. ред.] с вырезанными по краям изображениями святых. В центре «панагии» помещается резное изображение Богоматери с Превечным Младенцем (тип Знамения); благословляющая десница Христа, как видит читатель, сложена и здесь в двоеперстие».

Скажем теперь два-три слова по поводу памятников письменности XVII века.

Мы заявляли немного выше, что количество иконографических памятников данного времени велико, не менее обильны в этом отношении и памятники письменности. Учение о двоеперстии находится здесь почти в каждой книге, в каждом сборнике, где только речь идет о перстосложении для крестного знамения или благословения. Из рукописных книг оно перешло в печатные и продолжало фигурировать в сих последних до второй половины XVII столетия, до того времени, когда реформы Никона, а позднее — пресловутые соборы сторонников этих реформ постановили «искорени его из всех письменных и печатных книг», решительно запретив, под страхом жестоких наказаний, употреблять его как публично, в храмах, так и наедине. Все же держащиеся этого перстосложения были заклеймены позорною кличкою «раскольники», и были подвергаемы различным наказаниям до смертной казни включительно. До этого же времени, когда на место истинного древнего перстосложения, имеющего за себя неоспоримые данные, было принято иное перстосложение и привито насильно, мерами принуждений, до этого времени, повторяем, учение о двоеперстии встречается не только в книгах Московской Руси, но и далеко за его гранью.

Так, например, в самом начале XVII столетия, и именно в 1602 году, в Вильне была напечатана книга под заглавием: «О образах, о кресте, о хвале Божией, и о хвале и о молитве святых и о иных артикулах веры, единое правдивое церкви Христовой». В пятой главе этой книги мы находим следующее учение о двоеперстии: «Злучениемъ трехъ палцов постолу — то есть великаго и малаго и третего, што подле малаго, исповедуется таемница божественныхъ трехъ ипостасий: Отца и Сына и Святаго Духа, единаго Бога въ трехъ лицахъ. Протяжени-емъ же двоихъ палцовъ — вышняго и средняго показуется таемница Самого Господа нашего Исуса Христа, иж есть досканный Богъ и досканный былъ человекъ нашего для спасения».

Почти дословное изложение о двоеперстии мы встречаем в книге «О вере единой святой соборной апостольской церкви», напечатанной в Киеве в двадцатых годах XVII столетия.

Во времена святейших патриархов из-под пера московских книжников появлялись порой полемические произведения, направленные против различных еретиков и отступников. Это были сборники из святоотеческих писаний с пояснениями и замечаниями авторов. В произведениях этих встречалось учение и о перстосложении. Одним из таких произведений московской письменности мы знаем полемическое сочинение Ивана Наседки: «Изложение на лютеры».

Сочинение это написано было по повелению патриарха Филарета не позднее 1625 года. Автор сочинения пользовался известностью в свое время, о чем можно судить по тому, что одно время он был командирован в качестве посланника в Данию. В сочинении Наседки встречается такое учение о двоеперстии: «…Совокуплениемъ триехъ перстовъ купно, еже есть ве-ликаго и малаго и третьяго, иже подле малаго, исповедается таинство, ибо совокуплениемъ ипостасей Отца и Сына и Святаго Духа единаго Бога в трехъ лицахъ; протяжениемъ же двоихъ перстовъ — вышняго и средняго показуется таинство самого Господа нашего Исуса Христа, иже есть со-вершенъ Богъ и совершенъ человекъ бысть нашего ради спасения…»

В патриаршество того же Филарета, в 1627 году, был напечатан так называемый «Большой, или Великий Катехизис», в котором, в главе 2-й излагается подробное учение о двоеперстии.

Автором «Большого Катехизиса» был известный церковный писатель конца XVI и XVII вв. Лаврентий Зизаний, который задолго еще до издания Катехизиса (в 1596 г.) напечатал в Вильне азбуку, в приложении к которой поместил сочинение своего брата Стефана Зизания — «Изложение о правой вере», в конце коего находится статья: «Зло-жениемъ великаго палца здвомя малыми значитъ святую Троицу, а склонение того, што при великомъ до средняго значитъ в прирожении и истинности въ Христе» и т.д. Обстоятельство это устраняет неверное мнение некоторых, будто бы учение о двоеперстии позднее внесено в Великий Катехизис и якобы не принадлежит Зизанию.

Следуя хронологическому порядку, необходимо указать на весьма важное свидетельство в пользу двоеперстия времени патриарха Иосафа. В 1637 г. совместно с царскими послами патриарх отправил особое духовное посольство в Грузию (между послами находился известный Арсений Суханов), «для исправления и утверждения святыя право-славныя веры христианския». Посольство это, выполняя возложенное поручение, заявляло грузинским епископам, что «архиепископ их и (они) епископы и попы сами себя знамением крестным по преданию свв. апостол и свв. отец оградить не умеют, а прочих людей благословить истинно и не знают». Этим зазиранием послы русские хотели сказать, что грузинское духовенство и народ неправильно делают, не крестясь двоеперстно, как это повсеместно делается в Московском государстве.

Что это действительно так, мы видим из другого посольства русских, бывшего два года назад после описанного. В 1639 г. русское правительство посылало в Дадианскую землю, находящуюся близ Грузии, толмача Елчина, «да для осмотрения ихъ веры попа, да для письма подьячево». Посланным было поручено: «веры ихъ разсмотреть и разведать гораздо, какова у нихъ вера, прямо ли истинная греческаго закона и все ли исправляютъ по преданию апостольскому и по правилу святыхъ отцовъ». Кроме того наказа с посланными было отправлено к дадианцам «Изложение о православной вере», в котором, между прочим, излагалось учение и о крестном знамении: «Совокупление великаго перста со двема малыми, — говорилось в «Изложении», — показуетъ Святую Троицу, а наклонение перста, что при велицемъ ко среднему, исповедуемъ две естестве во Христе».

Далее в «Изложении» идет рассуждение относительно «истоваго ограждения» себя крестным знамением и объясняется значение этого действия. Вполне понятно и достоверно, что если русские послы в 1639 году учили дадианцев двоеперстно, то естественно, что и в 1637 году они не могли предлагать грузинам иного перстосложе-ния, кроме того, которое было всеобщим в их время на Руси, а таким было двоеперстие.

Весьма заметные следы существования двоеперстия в XVII столетии мы находим также у славянских народов, населявших Балканский полуостров. Родичи наши — славяне, принявшие веру и все чины и обряды восточного православия от общих просветителей — греков, долго хранили предания старины, но с XVII в. в их церковную практику начали проникать элементы некоторых наслоений, как это мы видели из наказов нашим послам, отправлявшимся в Грузию. Под влиянием греков, которые, в свою очередь, не удержались в неизменном хранении исконных преданий церкви, изменив исторической правде принятием нового перстосло-жения (троеперстного) на место древнего двоеперстного, славянские народы стали постепенно уклоняться в сторону от исторической истины, следуя за непостоянными новаторами — греками, хотя иногда и не без протеста (как увидим ниже).

В начале XVII века мы видим еще у них памятники двоеперстия. Так, в 1618 г. в Угорцах была напечатана книга под заглавием: «Собрате вкратце словесъ отъ божествен-наго писашя изобъяснешемъ изложения святыхъ апостолъ одунадесяти арътыкуловъ православной веры. Выдруковано коштомъ и накладомъ благочестиваго его милости Александра Шептицкаго Зелептич, працею i старашем иеромонаха Павла Домжива Лктковича и ерод1акона Селиверста. В Угорцах, року 1617 месяца марта 30 дня.

Книга эта являлась своего рода Катехизисом, излагающим кратко истины христианской религии. На первой странице книжицы помещена статья «О крестном знамении», в которой учение о двоеперстии в главных чертах сходно с известной «азбукой» Зизания. «Зложение великаго пальца здвома малыми, значить Святую Троицу, склонение того, что при ве-ликомъ до средняго, значитъ две натуре и истности вы Христе. Положение правой руки на чело значитъ двое: предвечное отъ Бога Отца сыновнее рождество и тое же звыскости зышолъ».

Другое не менее важное свидетельство о существовании двоеперстия у славянских народов относится к концу первой половины XVII столетия. Около 1650 года на Афоне происходили споры о перстосложении между славянскими и греческими монахами. В числе монахов славян «был некто старецъ честенъ — сербинъ, житиемъ святъ и во всемъ искусенъ и леты старъ, жилъ в ските и держалъ книги московския у себя и крестился крестнымъ знамениемъ по московскому, какъ писано въ книге Кирилла Иерусалимскаго, что напечатана в Москве, да и прочихъ тому же училъ. Узнавъ объ этомъ, греки афониты призвали старца на соборе къ ответу и называли московския книги еретическими. И он-де имъ говорилъ, что есть у нихъ книги старинныя сербския письменныя, а в них-де написано о крестномъ знамении такъ же, какъ и въ московскихъ. И тое-де книгу письменную, соискавъ, принесли на соборъ и спущали с московскою печатного книгою и все-де сошлось слово въ слово противъ московской печати, а та-де книга, какъ писана 130 лет тому».

Как эту старинную сербскую книгу, так и московские печатные книги, находившиеся у старца, в которых содержалось учение о двоеперстии, фанатичные греческие монахи, составлявшие большинство, сожгли, что подтвердил позднее один из участников этого «дела» ахридскии архиепископ Даниил. Русский ученый путешественник Григорович, будучи на Афоне и осматривая церковно-исторические достопримечательности, нашел в одной книге Хиландарского монастыря заметку, подтверждавшую факт происходивших на Афоне прений о перстосложении: «… Сожегоша книги московския на карчи-ахырьци, — говорится в заметке, — и духовника Дамаскина и попа Романа и ученика ихъ Захарию в темницы зотворише и глобиши их 60 гроши. Оле беды отъ лукаваго рода грьчскаго! М-ца маиа 28 велие безчестие сотвориша васемъ серблемъ и болгаромъ».

Посмотрим теперь на печатные книги Иосифовского издания. Одною из первых печатных книг, в которую было внесено при патриархе Иосифе учение о двоеперстии, является Псалтырь, которая началась печатанием 11-го сентября 1642 г. и окончилась 31-го декабря того же года. Вторая статья этой книги начинается так: «Ведомо буди и о семъ, яко подобаетъ всякому христианину ведати известно, како лице свое крестити крестообразно и истово». Учение о двоеперстии здесь изложено совершенно тождественно с другой печатной книгой Иосифовского времени, т.н. «Кирилловой» книгой.

В 1648 году появилась в печати при патриархе Иосифе еще книга под именем: «Книга о вере единой православной и о святой церкви восточной», в которой от имени церкви излагается пространное учение о двоеперстии, как единственно истинном перстосложении для крестного знамения и благословения.

Вслед за «Книгой о вере» в 1649 году появляется в печати назидательная книжица, небольшая по размеру, но важная и полезная по содержанию, «ради учения и ведения православнымъ христианамъ наипаче детямъ учащимся, повелениемъ государя и по благословению великаго господина святейшаго Иосифа патриарха московскаго и всея Руси», т.н. «Малый Катехизис» в котором, в соответствии с прочими учительными и полемическими книгами своего времени, в вопросно-ответной форме изложено учение о двоеперстии.

Вот краткий перечень почти всех учительно-полемических книг Иосифовскаго издания. В них мы видим полную солидарность в учении о перстосложении двоеперстном, которое выдвигается как голос Церкви, обязательный для всех чад «единой святой соборной и апостольской церкви», и было таковым до второй половины XVII столетия.

«И в то время, — заявляет проф. Каптерев, — как греки не остановились на двоеперстии, а позднее заменили его у себя триперстием, русские остались при прежнем, воспринятом нами от греков двоеперстии, которое и было у нас до Никона господствующим обычаем». «Все попытки православных полемистов с расколом поколебать этот факт (существования двоеперстия), — говорит он в другом месте, — их попытки, все те дошедшие до нас редакции в учении о перстосложении, в которых заключается какая-либо неясность и неопределенность, истолковывать в пользу существования у нас триперстия, оказываются решительно неудачными, ибо они не могут привести в пользу триперстия ни одного авторитетного свидетельства вроде тех, какие имеет за себя двоепер-стие. Нужно признать, как того требует историческая истина, что факт существования в Московской Руси двоеперстия стоит твердо и неопровержимо»

Мы дошли в своих исследованиях до той исторической грани, где, в силу насильственной логики, все древнее и святое, принятое во времена крещения Руси, было отвергнуто и попрано; говорим о реформах Никона и продолжателях его «дела» — соборах 1666-1667 гг. Двоеперстное сложение, как древнейшее предание церкви, общее перстосложение христианства, ведущее начало от времен апостольских, было здесь официально отвергнуто и приурочено к произведению каких-то скрытых еретиков. «Еще же и писание еже есть сложено от некотораго раскольника и скрытаго еретика арменския ереси, — говорится в «Деяниях» собора 1667 г., — и напечатается невежествомъ и нерассудно въ книге Псалтыре со восследованиемъ и во иныхъ (сиречь о сложении перстовъ, яко знаменоватися повелеваетъ по обычаю, еже еретики арме-ны знаменуются крестомъ), да не приимете сие и да никто же отныне сему писанию веруетъ, ниже да держитъ, но искоренити повелеваемъ отъ таковыхъ печатныхъ и письменныхъ книгъ» (118).

Вот официальный голос господствующей церкви в отречении от двоеперстия.

В нашу задачу не входит подробно останавливаться здесь на рассмотрении постановлений «великаго» собора и исторической ценности этих пресловутых постановлений. По этому вопросу существуют специальные труды в старообрядческой литературе, куда и отсылаем интересующихся.

В своем исследовании мы лишь хотели показать и установить, что двоеперстие, как символическое перстосложение, для ограждения верующих знамением креста, проходит красной нитью по всей христианской истории. Мы видели его и во мраке катакомб и в блестящем величии византийских и римских храмов. Светлый путь его отмечен в многочисленных памятниках христианского мира. Им ограждались в своих молитвах древние святители, преподобные исповедники. Это же общехристианское перстосложение приняла и святая Русь в дни своего возрождения от мрака язычества к христианству и как залог единения своего со вселенскою Церковью свято хранила его во все века отечественной истории до второй половины XVII столетия. С этого времени двоеперстное сложение стало служить признаком принадлежности к «расколу» (разумей: старообрядчеству), которое, несмотря на пройденный длинный путь страданий, сохранило нить единения с древней Церковью, свято содержало до сих пор символ изображения креста — двоеперстное сложение.